Чародеи [Побег. Чародей поневоле. Возвращение короля Кобольда] - Кристофер Сташефф

— Прости меня, старина, — прошептал Туан, когда узрел дело рук своих.

Род никогда не видел лицо юноши таким мрачным.

— Рок войны, Туан, — прошептал он.

— Да, — согласился Туан. — И будь он равен мне, я мог бы тут же забыть об этом. Но человеку моей крови полагается защищать крестьян, а не убивать их.

Род посмотрел на невеселое лицо юноши и подумал, что именно такие люди, как Логайры, давали аристократии то малое оправдание, которое она имела. Том бросил один лишь взгляд и с грозным выражением лица отвернулся связать оставшегося. Был только один убитый; капитан и карауливший лестницу лежали, надежно скрученные черной нитью Тома. Том поднялся, сердито глядя на Туана.

— То было хорошо сделано, — проворчал он. — Ты вывел из строя двоих из них и сумел пощадить одного, ты лихой боец. А что до одного убитого, то не скорби о нем, ты едва ли мог получить время для лучшего прицеливания.

Лицо Туана стало озадаченным от смущения. Он не мог, по справедливости, возражать против манеры Тома, и все же как-то не по себе получать отеческий совет и прощение от крестьянина.

Род дал ему выход.

— Ты спал там? — Он ткнул большим пальцем в сторону двери, охранявшейся часовыми.

Вопрос пробился сквозь рассеянность Туана, юноша обернулся, посмотрел и кивнул.

— Ну, значит, здесь и будет Пересмешник. — Род посмотрел на Тома. — Капитан внизу был одним из личных кадров Пересмешника?

— Да.

— Значит, остаются еще двое. Каковы шансы, что оба находятся в этих комнатах, по обе стороны от комнаты Пересмешника? — Когда Том потянул себя за нижнюю губу и кивнул, Род продолжил — Значит, по одному на каждого из нас. Вы, ребята, берите приспешников, а я Пересмешника.

Он повернулся к двери. На плечо ему упала мясистая рука Тома.

— Это как же так? — проворчал крестьянин. — Как это Пересмешник стал твоей добычей, а не моей?

Род усмехнулся.

— Я человек, стоящий посередине, помнишь? Кроме того, какой у тебя пояс?

— Коричневый, — признался Том.

— А у Пересмешника?

— Черный, — неохотно ответил Том. — Пятый дан.

— И у меня черный, восьмой дан. Ты берешь приспешника.

— Что это за болтовня о поясах? — нахмурился Туан.

— Просто спор о юрисдикции, не беспокойся об этом. — Род повернулся к центральной двери.

Большой Том снова схватил его за руку. — Мастер, — и на этот раз он, похоже, употреблял это выражение всерьез. — Когда с этим будет покончено, ты должен научить меня.

— Да, разумеется, все, что угодно. Ты у меня получишь диплом колледжа, только давай покончим с этим, идет?

— Спасибо, — усмехнулся Том, — но у меня уже есть диплом доктора.

Род сделал переоценку, затем уставился на него.

— Чего?

— Теологии.

Род кивнул. — Это укладывается. Слушай, ты ведь не выдвинул каких-нибудь новых атеистических теорий, а?

— Мастер, — обиженно запротестовал Том. — Как можно доказывать или опровергать существование нематериального существа посредством материальных данных? Это-то и есть врожденное противоречие…

— Господа, — вмешался с сарказмом Туан. — Мне крайне неприятно перебивать столь ученую беседу, но Пересмешник ждет и может вскоре проснуться.

— А? О! Ах, да! — Род повернулся к двери. — Увидимся через пять минут, Большой Том.

— Да, мы должны продолжить беседу, — ухмыльнулся Большой Том и повернул к двери напротив.

Род приоткрыл свою дверь, напрягая руки. Она заскрипела. Она застонала. Она завизжала. Она подала формальный протест. Род бросился вперед, времени у него было в самый раз, чтобы сообразить, что Пересмешник заботливо оставил дверные петли несмазанными в качестве примитивной, но очень эффективной системы сигнализации, прежде чем тот завизжал "караул!" и вскочил с постели, нанося рубящие удары ладонями. Род блокировал удар сверху и сделал выпад в солнечное сплетение. Его рука была умело отражена, визг Пересмешника "на помощь!" пронзил ему уши. У Рода как раз достало времени, чтобы оценить юмор ситуации: черный пояс зовет на помощь, прежде чем увидел удар ноги, направленный ему в пах. Он отпрыгнул, а Пересмешник ринулся следом за ним. На этот раз удар прошел. Род покатился по полу, корчась от, боли. Он увидел ногу, нацелившуюся ему в челюсть, и сумел как раз достаточно отвернуть голову: удар пришелся ему по левой стороне черепа. Он увидел россыпь красных звездочек, пылающих на черном фоне, и бешено затряс головой, пытаясь прояснить ее. Сквозь звон в ушах он услышал еще один визг, неожиданно оборвавшийся, затем глухой стук, потом рев Большого Тома.

— За пращу, Туан! На этот визг сбегутся охранники!

Затем великан склонился над ним, приблизив лицо:

— Сильно ли ранен, мастер?

Род никогда и не предполагал, что пивным перегаром и луком может так хорошо пахнуть.

— Со мной все в порядке, — выдохнул он. — Удар пришелся немного не по центру, слава небесам!

— Ты можешь встать?

— Через минуту. Однако Гвен, возможно, будет временно разочарована. Как ты это сделал, Большой Том?

— Поймал его ногу на взмахе, — усмехнулся Большой Том. — И подбросил его ввысь, а потом провел апперкот, допрежь он приземлился.

Род недоверчиво уставился на него. — Чего?

— Апперкот. В поддых.

Род перекатился, подобрал под себя колени, в изумлении покачал головой.

— "Апперкот вырубает черный пояс". Зовите репортеров.

Снаружи раздался крик, внезапно оборвавшийся. Род вскинул голову, прислушиваясь. Затем он с трудом поднялся на ноги, все еще прижимая руки к паху, и только что не выпал из двери, игнорируя озабоченные протесты Большого Тома. На каменном полу пивного зала лежали три тела. Туан стоял на перилах балкона, туго натянув в руках пращу, плотно стиснув челюсти, с выражением холодного ужаса в глазах.

— Сперва появился один, — монотонно сказал он, — потом второй, потом третий. Первых двух я отправил к праотцам, допрежь они могли закричать, но на третьем я запоздал.

Туан повернулся спиной к залу. Через минуту он произнес медленно и твердо: "Не нравятся мне эти убийства."

Глаза его прояснились.

— Так, — кивнул Род, охнув, когда короткий спазм тошноты заставил его вцепиться в перила. — Никакому человеку, стоящему звания человека, не нравится это, Туан. Не позволяй этому тревожить тебя. Это война.

— О, я убивал раньше. — Губы Туана сжались. — Но убивать людей, которые три дня назад пили за мое здоровье!

Род кивнул, закрыв глаза.

— Я знаю. Но если ты лелеешь какую-нибудь надежду быть королем, Туан, или даже хорошим герцогом, ты должен научиться не позволять этому беспокоить тебя.